Екатерина Мамошина

***
Еще я молода. Еще живу мечтами.
Еще свечусь как белая звезда.
Еще я не хвалюсь прожитыми годами.
Еще, как лист бумаги, я чиста.
Еще не писан мне закон существованья.
Еще, как порох, я взрываюсь. И тужу...
Еще не нахожу я в прозе любованья.
Еще стихи я глупые пишу.
Еще я не люблю... Люблю смотреть
на небо.
Еще я тишину блаженством признаю.
Еще я помню всех, кто мною проклят
не был,
Еще я их по взглядам узнаю.
Еще пока стремлюсь оставить
предрассудки.
Еще передо мной познания гора.
Еще я не делю на единицы сутки...
А, может быть, давно уже пора?

***
Природа не желала видеть грязь,
Но видеть чудо тоже не хотела,
И потому на свет я родилась –
В работе мастер, только не у дела.
Каков резон искать ума закон,
Когда лицом вершишь существованье?
И пусть заслуги тянется вагон,
Не сотворить заветное желанье.
Не ощутить восторженных кивков
Ребят, парней, мужчин и стариков.
Но и природа не спешит понять,
Что женщине угодно соблазнять...
Да, я едва ль страдаю от ума,
Но без лица он мало созерцает:
Чтоб не увять, кричит мне: "Все сама!"
Но "ох" и "ах" с досадой восклицает.
И в чем себе усладу находить?
Ждать и, старея, рушить все надежды.
Иль стороною счастье обходить,
Носить весь век монахини одежды?
Нет, не дано природе той понять,
Что хочется любить и соблазнять.
Она, Природа, мне провозгласила,
Что лишь она единственно красива.

***
Наша встреча была для финала.
Мы узнали от скуки друг друга.
Ты - врагом моим преданным стала.
Я - заклятым единственным другом.
Если это теперь очевидно,
Почему я безумно тоскую?
Слышу имя твое, Катерина,
И по старой привычке ликую...
Но порой, когда страшно и туго,
(Может быть, ты за это осудишь),
Я заклятым хотел бы быть другом –
Ты ж врагом моим преданным будешь.

***
Сырая серая досада...
Я жду отчаяние к чаю,
Смотрю сквозь тюли за ограду,
Себя к визиту приучаю.
Оно войдет, не восклицая,
За стол опустится без звука,
Газеты тихо полистает,
За чашкою потянет руку...
А я скажу ему негромко:
«. ...Мы не представились друг другу...».
Оно в свой чай добавит рома,
За пирогом протянет руку...
«Как вам клубничное варенье?...
Ко мне заходят в гости редко...
Конечно, пробуйте печенье...
Вот и песочное... Галеты...
Признаться, я безумно рада...
Давно в дверях не зная стука,
С утра смотрела за ограду,
Ждала единственного друга...
17 февраля 2002г.

***
Я тронула твой лоб остывшими перстами
И руку отвела, вскричала: обожглась...
Ты солнца ярче стал. И яростней с годами.
А я, наоборот, снегами огреблась.
И что теперь сказать о наших старых встречах?
Как странно, как давно... на север и на юг
Решались мы бежать, оставив долгий вечер,
И улетали в мир, не разнимая рук...
Нет! Не лови мой взгляд. Твой жар невыносимый
Во мне рождает боль, во мне рождает смерть...
Я знаю, что и ты теперь не любишь зимы.
Мой ледяной покров не просто одолеть...
28 января 2002 г.
***
Я не виновата.
Просто город умер,
Не оставив тени улиц и домов.
Снежной кромкой вата:
Тон сто сорок в сумме
Плюшевых игрушек - зайцев и слонов...
Я не виновата!
Проспала и только!
Кончились гулянья. Растворился мрак.
Растворились даты,
Шум, народ и елка.
Даже кот когтистый не трясет чердак.
Я не виновата!
Так хотелось жизни:
Тишины, покоя... Но среди друзей!
Без злодейств проклятых
И без пошлой мысли
Враз стереть с планеты суетных людей.
Я не виновата...
То, что пожелалось
В новогодний праздник - временная муть.
Я хочу обратно,
В мир, где мне рыдалось,
Но могу ль отныне все свое вернуть?
Я не виновата,
Я не виновата!
Просто все исчезло: холод и тоска.
Вот она расплата
За морали латы.
Вот оно безумье с чистого листа!
7 декабря 2000 г.
***
Неправда! Я верю. Я верю и знаю:
Есть высшая сила: закон и завет.
И ночью, когда я в подушку рыдаю,
Держу в подсознанье священный обет
Не стану убитой от слабости зверской
Не буду казненной от власти дурной,
Не сдавит дыханье упрямая леска,
Не сгинет желанье от пули шальной.
И будет навеки мне Солнце и небо!
За грусть и веселье, за счастье и боль!
За тех, кто повержен рукой моей не был,
За тех, чья отрада - мной взятая роль!
Пусть стынут в печали и сердце, и руки
Когда между судеб моя - приговор,
И я день от ночи не вяну от скуки,
Терплю жар и холод, затраву и мор.
И ночью, когда я в подушку рыдаю,
Глотая обиду, что давит и жжет...
Неправда! Я верю. Я верю и знаю:
Есть высшая: сила. Она бережет.
25 июля 2001 г.

***
Друзей, которых единицы,
Я знаю, помню, берегу...
Они вольны. Вольны как птицы -
Я ж не летаю, не могу.
Но лишь махну ладонью небу,
Они бросаются на клич
И бередят мечтою негу
Высот межоблачных достичь.
Порой случается, уносит
Осенний ветер птиц на юг,
И сердце ждет, грустит и просит
Прервать полет друзей, подруг.
Друзья, которых единицы,
Не возвращаются домой.
Ну что ж, смирись, они же птицы -
Людей встречают стороной.
Но если там, среди кукушек,
Есть лебедь, преданный плечу,
Я буду рвать до смерти душу
И, обещаю, полечу...
15 мая 2001 г.


***
Среди снегов вершин кавказских гор,
Там, где стрельба и взрывы так привычны,
Там, где рисуют в небе свой узор
То ль вертолеты - то ли стаи птичьи,
Там, где весь мир под ноги картой лег,
Над скорбною солдатскою могилой
Не крест стоит, а тонкий василек
Пред ветром наклоняется без силы...
А тот боец пред жизнью не робел.
Держа в руках оружие и волю,
Он одного до смерти не умел:
Рыдать навзрыд о горькой своей доле.
Он видел смерть врагов в ужасный час,
А смерть друзей - отчаянней и ближе –
Шептала вслед, безумием влачась:
«Себе в вину ты выстоял и выжил...»
Но, защищая Родину и Дом,
Заветный материнскою опекой,
Он наводил оружие с трудом
На вражеское сердце человека.
А ночью, прогоняя страшный сон,
Родным своим писал скупые строки,
Как красотою гор он потрясен,
Как по камням спускаются потоки…
Он был как все. Молоденький солдат:
Чужой приказ в смысл жизни превращался …
И в том солдат совсем: не виноват,
Что тот приказ последним оказался,
Что белый снег внезапно покраснел,
Что зоркий взгляд уперся в клубы неба,
И сон, как смерть, за миг потяжелел
И беспокойным: сном отныне не был.
Среди снегов вершин кавказских гор,
Там, где стрельба и взрывы так привычны,
Там, где рисуют в небе свой узор
То ль вертолеты: — то ли стаи птичьи,
Там, где весь мир под ноги картой лег,
Над скорбною солдатскою могилой
Не крест стоит, а тонкий василек
Пред ветром наклоняется без силы...

***
Скажи о смысле жизни что-нибудь.
Мне просто знать хотелось об этом.
При том, что я порой кажусь поэтом,
Свою людскую не теряю суть.
Давно ли Я вступала в разговор?
Мой стих похож на исповедь, но знаешь,
В нем правду никогда не угадаешь
И я не угадала, до сих пор...
И я не угадала свою роль.
И не угадала смысл жизни.
А то, что мир прелестней и капризней
Я нахожу от лености порой...
Сегодня я опять отправлюсь в путь.
Чтоб встречный не обидел меня где то,
Незнающему истины поэту
Скажи о смысле жизни что-нибудь...
22 февраля 2002 г.



***
Холодная прибрежная туманность,
Рассеянная галькой кромка моря
В сетях рыбачьих пойманная вялость
Невзрачно распласталась на заборе.
Встревоженные этаким уловом,
Терзают чайки вогнутые волны...
Теперь, когда не скажешь ты; ни слова,
Мы оба до безумия довольны.
Теперь, когда прогуливаясь скоро,
Я редко на ракушки озираюсь,
За мной ты наблюдаешь без укора.
Но и тебе, наверное, не нравлюсь...
Как странно: не штормит уже неделю,
И море расстелилось пеленою.
Мы сушу от воды почти не делим –
Обходим то и это стороною
Я этого с рождения боялась,
Земные океаны огибая.
В дни штилей обуяла мною вялость,
И мы в ее покое погибаем.
22 февраля 2002 г.

***
Так назывался мой век:
Жесткая эра.
Вымер дотла человек -
Это не мера.
Стало в сто раз горячей
Солнце мороза.
Плавилась сталь от лучей -
Это не доза.
Ветры вздымали моря,
Земли сносило.
Космос цеплял якоря -
Это не сила.
Страстью коньяк закипал,
Пряталась люстра.
Криками дом замирал —
Это не чувство.
Воля в цене поднялась,
Правда - отчасти.
Да, я на свет родилась -
Это несчастье.
25 ''сентября 2001 г.
Мне нужно было что-то говорить
И я сказала:
«Не верить, не бороться, не любить
Как я устала!»
Ужели предо мною этот путь,
Лишеный чувства?
Скажите, я умру когда-нибудь -
Вам будет грустно?
Вам нужно будет что-то говорить,
В венки потупясь...
«Не верить, не бороться, не любить —
какая глупость...»?
«Не думать, не касаться, не страдать —
Какая дерзость...
Не падать, не ловить, не обладать...
Не быть, не делать...»
А стану о грехах своих молить
Пред ликом Бога -
Не верить, не бороться, не любить
Как это много!

***
Березово-рябиновые руки
Протягивает к небу Семилуки
И с грустным удивлением находит, что в небе пропадают облака.
И птицы, и созвездия, и солнце
Глядят, как из высокого колодца,
И, может быть, в глубинах поднебесных вздыхают, печалятся слегка.
Плененным бесконечным постоянством,
Им травы распушившиеся снятся,
И издали, оттуда, сверху, смотрят рекою обведенные луга.
И издали, оттуда, сверху, руки
Протягивает нежно Семилуки,
Как будто на просторы приглашает светила, птичий гам и облака...
26 апреля 2002 г.

«Ушедшим дождям»
В злом желанье коснуться лица,
Все дожди мои зябко тонули
В желтых петлях немого крыльца...
Я бросала цветы горькой мяты
И бежала от мокрой воды
В плед травы, ожиданием измятый,
В подвесные мечтою сады...
А когда все деревья уснули
И цветы собрались умирать,
Все дожди мои с жаром взглянули,
Чтоб меня не простить, не понять...
Ломкий сор я бросала за тюли
И бежала по следу воды -
Но в слезах мои пледы тонули
И от соли немели сады.
29 апреля 2002 г.***
Ты теперь не тот, что раньше.
Ты не тот - мы все не те!
Мы теперь привыкли в фальши,
Наши души - к темноте...
Где же тот наивный мальчик?
Где его веселый смех?
Ты теперь не тот, что раньше,
Для себя, меня. Для всех.
Помнишь песни под гитару
У июльского костра?
Как гитара петь не стала,
Страсть к романтике прошла.
Что, скажи мне, будет дальше?
Жизнь повисла в пустоте.
Ты теперь не тот, что раньше.
Ты не тот? Мы все не те!

***
Слепой провидец, взявши за руку меня,
Однажды произнес:
«Ты успокоишь буйного коня
И в столп огня войдешь.
Ты пересилишь запада ветра,
Разрушишь горный мыс.
Ты возымеешь власть Царя,
До белых звезд взлетишь.
Ты покоришь вселенский миф
И влюбишь в космос век...
Ты потускнеешь, жизнь сморив,
О, бедный человек...!»
Я отняла ладонь свою,
Свела угрюмо бровь.
Остолбенела и стою –
Во мне вскипает кровь.
«Но почему, скажи отец,
Я бедный, тусклый я…?»
Вздохнул нечаянно мудрец,
В глазах печаль тая.
«Увы, талант! Увы, храбрец!
Увы, гордыни раб,
Ты не поймешь любовь, глупец,
И будешь только рад.
Ты независим, нераним,
А в этом тоже боль...
Ты даже злом непобедим –
Дрянная: доля доль!»
«Что за игру ведешь ты, дед?
Свой ум не обольщай…
Я не желаю слушать бред!
Держи пятак, прощай!»
Давно уж звезды мне верны,
Но стынет в жилах кровь:
В меня планеты влюблены,
А мне не знать любовь.
8 ноября 2000 г.

Из всех дорог я выберу не ту,
Не ту, где можно позабавиться до смерти.
Но и тогда не так легко пойду,
Пойду играть на доблести и лести.
И буду биться с каждою бедой,
Бедою осаждаемая всюду,
И назовусь фамилией не той,
Не ту, что есть, я строить вечно буду,
Мой гордый взгляд, свергающий с небес,
Меня саму с небес же и низвергнет.
И даже дом - мой дом, дремучий лес; -
Меня с листвой по осени отвергнет.
Я не смогу боль жизни пережить,
Переживая сердцем, телом, духом…
Успею лечь, персты свои сложить,
Сложивши печь печальную по слухам.
Из всех дорог я выберу не ту,
Не ту, где можно позабавиться: до смерти.
Но и тогда не так легко пойду,
Пойду играть на доблести и лести.
5 сентября 2000 г.

***

И ты мне сможешь объяснить,
За что любить, за что казнить,
Я не хочу тебя винить
За что быть проклятой, но жить…
И жить спокойно?
Тот, кто не в силах уяснить,
Как жить достойно?
Кто бы посмел тебе сказать:
Нельзя друзей в беде бросать,
Нельзя надежды их лишать
В пропавшем деле.
Чтоб смысл жизни ощущать,
Чтоб говорить, а не пищать,
Порою надо всех прощать
И просто верить.
13.02.02г.

***
Мне не будет слегка больно,
Со своим восемнадцатым вздохом
Я заплачу, что всем я довольна.
Мне и этой судьбы много.
Потому что в речах просто.
Кто почувствует в них душу?
Загремят, потрясут воздух –
Изнутри попадут наружу...
Станет истина в ложь литься,
Оседать на столе, полках.
Но рисует она в лицах
Удивленье не так долго.
Мне в словесном бреду вольно.
Со своим девятнадцатым вздохом
Я заплачу, что всем я довольна.
Мне к этой судьбы много.
13 февраля 2002 г.

***
Ты должен истину вложить в мои уста:
Как труден мир в определений изгоя.
Меж параллельными пределами листа
Кривой и веской возлежит она строкою.
Когда в мой век, непостижимый для души,
Я стану рифмою записывать от скуки,
Ты снова истину строфою изложи,
Ведя в пределах параллельных мои руки,
И в час расплаты за печаль и за грехи,
Когда во рту моем от жара вспыхнет сухости
Дай снова истину назвать твоей строки,
Чтоб ни в словах, ни удареньях не напутать.
Скажи сейчас ее. Я правды не боюсь,
Я знаю, мукою она моею станет.
Ведь я за жизнь не научилась, не молюсь...
И уповаю на прощенье твое в тайне,
13 февраля 2002 г.

***
Держаться надо до конца,
А значит, жить любым мгновеньем!,
Учиться править вдохновеньем.
Держаться надо... и потом,
Еще дурней не станет время.
Так обещает отчий дом,
Так обещает предков племя.
А значит, жить. И жить! И жить...
Кричать в сердцах. Судьбу вершить!

***
У каждого из нас свои и день, и ночь.
Свое стремленье жить. Своя возможность жить.
Когда в глухой тоске мы гоним время прочь,
Нам возраста друзей и близких не лишить.
У каждого из нас свои семнадцать лет.
Свои семнадцать лет и чьи-то сорок пять.
Когда в глухой тоске кричи, что счастья нет,
Нам прошлые года без скорби не обнять.
У каждого из нас свои секунды сна:
Свой радужный полет, свой мучащий кошмар.
Когда в глухой тоске приходит в мир весна,
Нам мнится: устарел Земной цветущий шар...
У каждого из нас свои и день, и ночь.
Своя святая ложь - святые письмена...
Когда стремится жизнь от граней света прочь,
Для каждого из нас приходят времена.
14 мая 2001 г.

Мне слишком дорога загадочная осень:
И пепельный туман, и желтых листьев мрак,
И мокрый звон небес, срывающихся оземь,
И сырости лесной со зноем поля брак,
И частая хандра, и вечное ненастье,
И крики дальних птиц над камнем городов,
И ноющая боль сезонная в запястье,
И приступы любви и гнева меж родов,
И слухи о судьбе, и гнет самоубийства,
И лица пустоты с загаром летних дней –
Как счастье, что звучит в душе у органиста,
Все воплотилось здесь, все уместилось в Ней.
Мне слишком дорога загадочная осень
Периодами зим, мгновениями лет...
Но мнительно молчу, когда про осень спросят,
Иль веско говорю: «В ней любованья нет!»
19 апреля 2001 г.
Седины - для мужей, толкующих рассудок.
А для моей главы - корона бытия.
Я тихо влюблена в мгновенья долгих суток,
И мне милей всего привязанность сия.
И мне дороже всех - приятность ощущенья
Бескрайней пустоты, предельной суеты...
Я нахожу во всем отметины общенья
И не могу узнать в Природе маяты.
Лишь мудрые мужи, толкующие разум,
В ничто погружены, страдают горячо.
А я смотрю на мир и вижу вечность сразу,
И чувствую судьбу с крылами над плечом.
15 мая 2001 г.

***
Неужели вы не чувствуете это?
Это солнца свет, упавший на планету.
Это радостное, радужное лето.
Это ветра колыхание в саду.
Это свежий, чуть горчащий запах мяты.
Это сена стог, душистый и примятый.
Это след дождя в долине непонятный...
Это все бывает только раз в году.
И цветы ультрамаринового цвета,
И волнение от нежного привета,
И рыданье колоколен старых где-то...
Неужели вы не чувствуете это?
2 октября 1999 г.
Мне все равно, какое завтра утро
Меня разбудит и проводит в день.
Я родилась сто лет назад как будто,
И вот теперь мне жить на свете лень.
Мечтать легко, не вороша усталость.
Но спозаранку будит мир иной...
Я столько лет о землю разбивалась.
Я столько лет борюсь со злой судьбой...
Ну, погляди, так что во мне осталось?
Тоскливый взгляд? Врожденный, говорят.
О, сколько тысяч лет болеть случалось!
О, сколько дней, ночей
Мне все равно, какое та.
Меня разбудит и проводит в день.
Я умерла сто эр назад как будто
И все, что есть, не прах, а только лень.
23.10.2000г.
Я слишком много времени оставила
За стенами прожитого вчера.
Себя поверить в лучшее заставила
На перекрестке ночи и утра.
Пройдя босой по росам бриллиантовым,
Умылась ключевою я водой
И поняла, что день пришел оранжевый,
А утро уж спешит к себе домой.
И, наклонивши ветку виноградника
И гроздь с нее сорвавши янтаря,
Поймала взглядом пул ночного всадника:
Спустился он, очей звездой горя.
Совсем темно. Вот день ушел непрожитый.
И только гроздь янтарная со мной.
Заплакать в пору. Вроде бы негоже мне...
И с новым утром я бреду домой.
20 июля 1999г.- 16 октября 2000 г. __
Не умеет быть счастливым человек.
Он разменивает счастье на крупицы.
На секунды он разменивает век.
А страну, как неумеха, на станицы.
Он живет своей разменянной судьбой,
И звенит в кармане нищенская мелочь.
Променял и свой характишко скупой,
Не успев осилить собственную зрелость.
Так, тихонько, будут прожиты года.
И заметят ли подобную халатность?
Коль беда уж вовсе даже не беда –
Пустяковая такая; неприя1
15 июля г. -4 августа 1999 г.



***
Я не любитель пышных вечеров
И мне хватает тихих посиделок,
Когда под звон стаканов и тарелок
Мы говорим с застольных берегов.
Когда на ухо мне шепнет сосед...
Когда подруга, заливаясь смехом,
Споет какой-то песенки куплет,
Что будто я слыхала этим летом.
Когда пойдет по дому суета.
И каждый что-то странное припомнит.
И голоса подхватят: «О, да — да!»
И с лиц тоску зеленую прогонят.
Я не любитель пышных вечеров.
И мне хватает скромных посиделок,
Когда под звон стаканов и тарелок
Мы говорим с застольных берегов.
17 августа 1999 г.
О, век, прошу, не призывай ко лжи.
Будь справедлив и милостив к несчастным
И мирные поселки не круши,
И летопись злодейства не пиши,
И лучше уж останься непричастным.
К крови, войне, обману и слезам,
К насилию, смертям и катастрофам!
Будь мудрых и находчивым Эзопом
И внемли скорбным голосам
О, век, прошу, не позабудь меня.
Будь откровенен, будь со мною ласков,
И не хвались, насмешками звеня.
И не казни, за трудности виня.
А лучше мир раскрась зеленой краской.
Любовь дари - страданья отнимай.
Храни меня, частицу поколенья.
И не гляди на прошлое с презреньем
Ты сын его всего лишь, так и знай.

3 I октября 1999 г.
Мне до твоих вершин не дотянуться,
Ты слишком далека, как лик планет.
Еще твои уста не шевельнутся,
А я услышу: впредь ты говоришь мне: «Нет».
Я не коснулся рук твоих ладоней,
Взметнется ввысь одна, оставив след
Еще твоих я слов и глаз не понял.
Но только слышу: впредь ты говоришь мне: «Нет».
Имею я почти с полмира царство.
И звезды я повлю, и шлейф комет...
Затмит и солнца свет мое богатство.
Но буду слышать: впредь ты говоришь мне: «Нет».
14 июня 2000 г.








***
Льсти себе, Урядник неба, в косы заплетай
ХОРОВОДЫ звезд полночных, крики птичьих стай.
Говори громами лета, бей в осколки; дней.
Жги усталую планету сотнями огней
Свирепей, Владыка круга и других миров,
От людского эгоизма и других миров
Забирай в свои владенья всех, кто жертвой стал,
Оттесняй виновных в смерти в дьявольский обвал,
Дай мне счастья новым: утром, сердце воскреси.
И за спесь во всех желаньях, Господи, прости.
24 октября 7000 г.

Что-то тяжко мне... Усталость и беда,
Как нечистые, дерут меня и душат.
Вот случится, что забудусь иногда,
Только кто-то мой покой опять нарушит.
Мне в лицо глядят и судят, кто о чем
Говорят, что я смертельно заболела
Что скрываю боль под стареньким плащом,
Но расходится по швам он то и дело.
Говорят, мне скоро будет тридцать два.
Почему? Мой возраст, вроде бы, моложе
Восемнадцать мне исполнилось едва…
Но и сорок мне приписывают тоже
Говорят, что я безумна: и, в ночи
Все мечусь по дому с криками и воем.
Но бессильны все шаманы и врачи.
И едва ли за недуг мой браться стоит.
Что-то тяжко мне… Усталость и беда
Не дают поднять глаза и видеть небо.
Я мечтаю о покое иногда,
Но покой в моих палатах долгим не был,
Я не жду к себе гостей. А в тихий час
Замираю на постели, умираю…
Слышу жизнь, когда идет она, влачась,
По каменьям, воздвигающимся к раю…

***
Обнажив кокетливо плечо,
Локоны златые развивая,
Осень не целует горячо,
Осень выжидает, утомляя.
Трогает рассеяно наряд:
Складки рассыпаются багрянцем
И манят: играют и горят,
Блестками росистыми роятся...
Поведет надменно головой,
Лету угасающему смена.
Станет вездесущему Главой –
Будет умиранию арена.
Скинет балахоны без стыда,
Мрачною старухой обратиться,
Чтобы, как холодная вода,
Долгими рыданьями пролиться...
27 августа 2001 г.

***
Растерянное в лицах одиночество
Бросает ветер.
Я имя назвала твое и отчество,
Ты не ответил.
Я следовала долго за прохожими.
Был в этом смысл?
Все одинокие похожие:
Ты где-то скрылся...
Я имя назвала твое и отчество.
Взглянули люди.
Наверное, в потоке одиночества
Тебя не будет...
Я следовала долго за прохожими.
Я стала тоже
На это одиночество похожего
Теперь похожа.
29 января 2002 г.

***
В мои глаза гляделось небо,
Как в голубые зеркала,
И было до боли нелепо
В такое солнечное лето
Оставить дома два крыла.
Ах, я надеялась подняться
Хотя бы к перистым, на взмах,
Но руки с ветрами бранятся,
Летать с рожденья не годятся,
И только бьют по сердцу: «Ах!»
Как пролетело это лето?
Я отстрадала день за днем,
Пытаясь до боли нелепо
Взлететь под солнечное небо,
И только плакала о нем.
2 августа 2001г
Звонок из телефона-автомата.
Я знала сотни сказок. Всех их мало...
И трубку зло ладонями ломая,
Я просто пред тобою виновата...
Послушай, это кажется циничным:
За дверью ожидающих громада…
Я просто пред тобою виновата.
Мы встретимся? И скажем это лично.
Звонок из телефона-автомата.
Быть может, обойдется без скандала.
Я думала. И думала немало...
Я просто пред тобою виновата...
25 августа 2 001 г
Болезнь моя так называется:
Врожденная грусть.
Друзья адресами бросаются,
А я не берусь.
Рассудок холодный и искренний
Вступает в разрез
С судьбою - то ложной, то истинной -
Искать интерес.
Мой день начинается с завтрака –
Уходит во тьму
Держу я отчаянье за руку
И. верю ему…
Не больше, не меньше - все прожито,
Но жизни там нет...
Вам, верно, без счастия можется.
Не можется мне.
Друзья адресами бросаются,
А я не берусь.
Болезнь моя так называется:
Врожденная грусть.
9.08.01г.

***
Не потому ль я стала уставать,
Что всякий день привычней час от часа:
И по утрам: приятнее кровать,
А во ночам компания и чаша?
Не потому ль я стала свирепеть,
Что всякий взгляд заносчивей с годами:
И по ночам! случается реветь
И день встречать с уставшими глазами?
14 октября 2001 г.
В груди моей, как в клетке золотой,
Отважно бьется сердце, сердце – птица.
Я повторяю трепетно: «Постой»,
Оно опять порхает и стучится.
Как совладать мне с птахой? Как суметь?
Заставить сердце громко не шуметь?
Боюсь, однажды вырвется наружу,
За клеткой ничего не обнаружит
Не сможет петь, стучаться и кружить.
Не будет жить, и я буду жить.
В груди моей, как в клетке золотой,
Отважно бьется сердце, сердце - птица.
Я повторяю бережно: «Постой»,
Оно опять поохает и стучится.
«Не плачь, - твердит, - свободным стану я,
Найду тебе счастливые края».
Напрасно рвешься, птаха, ты наружу.
Там: лучший мир, увы, не обнаружишь.
Не сможешь петь, стучаться и кружить.
Не будешь жить, и я не буду жить.
В груди моей, как в клетке золотой,
Отважно бьется сердце, сердце – птица.
Я повторяю боязно: «Постой!»,
Оно опять порхает и кружится.
17 декабря 2001г.

***
Если ты далеко, значит, я не близка.
До Земли сотня лет. До тебя миллиард.
Но дрожащей рукой между линий листка
Я готова писать ни про что все подряд.
Чтоб бумажная речь через звездное дно
Донеслась в твой мирок и звенела, как глас,
Я готова кричать или петь... Все равно!
Лишь бы сгинула тишь в этот миг, в этот раз
Если ты далеко, значит, я не близка.
Между нами предел отдаления лег.
Но в чернильной тоске через клетку листка
Вновь бумажный летит до тебя самолет.
6.07.01г.

***
Увы, надежда бьет во грудь!
Твердит, что мир перевернуть,
Гремит, что счастие вернуть
С желаньем можно.
И я – досада и тоска,
В бессонный час с собой резка -
Пишу опять всю жизнь с листка
Неосторожно!
В осколках прошлого мой кров.
И зло надвинув в битве бровь,
В чужих владеньях
Твержу с помостов для невежд
В отрепье щегольских одежд:
«Надежда - сущность всех надежд!
Она спасенье…»
26 января 7.001 г.

***
Взлетая в желтые сады
Промозглым снегом,
Столпом спустившейся воды
И жарким летом
Ты прогонял мою печаль
Внезапной встречей,
Как эта клетчатая шаль
В холодный вечер.
Но всякий раз, глядя в окно
Тебе вдогонку,
Я простывала все равно,
Болела долго.
И осень прыгала в сады
То хмурым снегом,
То ливнем колющей воды,
То жаром летним.
29.01.01г.

***
Я перепутала строки,
Строя мечтательный стих.
Вышел он грустный и строгий,
Плакал, а после утих,
Что и когда упустила?
Слышу - понять не могу.
То ли я в сердце впустила
Тайной царицей тоску?
Где же ошибка сокрылась?
Как мне исправить печаль?
Долгие сутки трудилась –
Толку не вышло. А жаль...
Что за судьба — несмеяна?
Вечно гласит свой приказ!
Строю я стих без изъяна –
Рушит она его враз.
Вышли уж юности сроки.
Время мечтаний ушло:
Жизнью напутаны строки
Глупой девчонке назло.

***
Мы не будем писать друг другу
Долгих писем. И даже коротких...
И, щекой опершись на руку,
Мы не будем путлять по строкам.
Мы не будем искать ошибки.
И сидеть допоздна не будем.
Не положим в конверты снимки,
Где узнаем сарказм судеб.
Мы не сможем разлить чернила.
И листы мы помять не сможем...
То, что я написать забыла,
Написать ты забудешь тоже.
Как ты там? Где сегодня бродишь
Может быть, точно так судишь?
В размышленьях весь день ходишь,
Не решив, что еще не будешь...

***
Я приказала жить,
Верить, любить, бороться.
Чести своей служить,
Преумножать упорство.
Падать - вставать, идти.
Плакать - в лицо смеяться.
Муки бросать в пути,
С радостью возвращаться.
Может душа в груди,
Словно стекляшка, треснуть.
Не допускай - следи...
Умер - умей воскреснуть.
Молния в древо бьет,
Ствол разбивает вдвое.
Но, погляди, цветет
Этой и той весной.
Разве к лицу тужить
В небе большому Солнцу?
Я приказала: жить,
Верить, любить, бороться!
17 августа 1999 г.

***
Не оставляй меня одну, наедине...
Побудь со мной еще хоть полминуты,
Иначе я погибну в тишине
Своей больной и злой душевной смуты.
Ты видишь, я без толку говорю.
Ведь не про что. А все без остановки...
Иначе я, как бабочка, сгорю
В огне души и совести - плутовки.. „
Нет, не вина слезит мои глаза,
А скорбь о том, что что-то не случилось..
Какая-то смертельная тоска
Внутри меня змеею притаилась.
Грызет в груди и сердце тянет вон.
Уж лучше б сразу сердце растоптала.
Тогда бы я - сама себе закон -
Без чувств людских над горем хохотала.
Но я раба у доблести в плену.
И травит гнет бессилия печали.
Быть может, мне признать во всем вину?
Но слабость мне ни разу не прощали.
Нет, не оставь меня одну, наедине...,
Едва я от отчаянья забылась.
Не дай резвиться этой тишине,
Чтоб в муках я рассудка не лишилась.

***
Я теперь не умею писать.
Я теперь подбираю описки...
А кому-то придется издать
Мои тайны и бред переписки.
Где мой лист, где перо, наконец?
Я без музы опять прозябаю.
Надеваю терновый венец,
А печаль на плечо поднимаю.
Вот закончен писательский труд.
Скоро все его чтеньем займутся.
Ну а я? Не одет, не обут...
Посмотрю, как тома разойдутся.
Вот - Судьба!… Станут после жалеть,
Что, мол, жил одинокий философ,
Был он гений: он не дал стереть
Пару сотен извечных вопросов.